Главная » Разное » Конь нарисованный: Конь нарисованный — 75 фото

Конь нарисованный: Конь нарисованный — 75 фото

Posted on

«Конь БоДжек». Как работает величие сериала

#Конь БоДжек #Рафаэль Боб-Уоксберг

Поделиться:

Василий Легейдо

В теме письма указано: «БоДжек, депрессивная говорящая лошадь».

Там Рафаэль Боб-Уоксберг описывал подруге, иллюстратору и мультипликатору Лизе Ханавальт идею нового проекта. В ответ она вежливо сказала: давай попробуешь что-то более легкое? Боб-Уоксберг не послушал.

Почти 10 лет назад Netflix еще не настолько раскрутился как производитель оригинального контента. И вдруг анонсировал мультипликационный сериал об альтернативной вселенной, в которой люди существуют вместе с антропоморфными животными. Идея казалась если не обреченной на провал, то весьма сомнительной. Говорящие собаки и кони вызывали ассоциации с устаревшими фильмами 1990-х вроде «Доктора Дулиттла».

К тому же эмоциональный диапазон нового шоу выглядел весьма ограниченно – трудно представить, как с подобным сеттингом можно снять что-то кроме примитивной комедии.

Но в августе 2014-го зрители увидели нескольких серий – и поняли: здесь нечто большее. За следующие шесть лет «Конь БоДжек» закрепился среди флагманов современного тв. Раньше даже взрослые мультсериалы вроде «Гриффинов» и «Южного парка» хоть и затрагивали серьезные темы, но все-таки позиционировали себя как юмор. «Конь БоДжек» показал, что нарисованное шоу соответствует по уровню драмы игровым шедеврам – например, «Безумцам» или «Клану Сопрано» от HBO.

Создатели делали так, что сериал оставался невероятно смешным, но одновременно заставлял думать о месте в мире и индивидуальной ответственности. Как написал один из рецензентов, «сочетание разных тонов сделало «Коня БоДжека» самой приближенной к реальности аллегорией жизни из всего, что когда-либо появлялось на телевидении». За шесть сезонов мультсериал про говорящую лошадь действительно добился того, что не удавалось почти никому.

Показал жизнь во всей полноте: от смешных и нелепых ситуаций до душераздирающих трагедий, от самых искренних проявлений дружбы до предательства, несправедливости и личных провалов.

Как это получилось?

О чем рассказывает «Конь БоДжек»

Главный герой сериала – стареющий актер, который стал популярным в 1990-х после ситкома «Ржем с конем», где играл папу-одиночку с тремя детьми. Спустя много лет он бухает в особняке, злится на мир и пересматривает эпизоды сериала, который когда-то сделал его знаменитым. Плохой характер, алкоголизм, беспорядочные половые связи и мизантропия – БоДжек предстает стереотипным мужиковатым актером второго эшелона, который не вписывается в современный Голливуд, но боится это признать и по-прежнему считает себя очень важным.

В попытке вернуть давно утраченную славу он берется за автобиографию, но из-за патологической лени и решительной неспособности сделать хоть что-то полезное нанимает литературным рабом молодую писательницу Дайен Нгуен. Ей предстоит общаться с БоДжеком о его прошлом, разбираться в особенностях его характера и фиксировать все наблюдения так, чтобы потом из записей сложилась книга.

Кроме нее в ближайшее окружения БоДжека входят: его агент и бывшая девушка Принцесса Кэролин – деловая и рациональная кошка, Тодд Чавез – молодой раздолбай, который однажды просто остался у БоДжека после вечеринки и стал его соседом по дому, Мистер Подхвост – жизнерадостный, но недалекий золотистый ретривер и парень Дайен.

Каждый персонаж подсвечивает разные стороны личности и недостатки БоДжека. Например, Принцесса Кэролин, которая невыгодно тратит на него время и силы, критикует БоДжека за склонность к прокрастинации, зацикленность на прошлом и необязательность. Мистер Подхвост вроде бы олицетворяет все то, чего БоДжеку не хватает: прославился в ситкоме с аналогичным сюжетом, но не разочаровал публику и сохранил популярность. Его любят зрители и журналисты, о нем составляют профайлы и снимают хвалебные репортажи. Впрочем, как выясняется позже, каждый из персонажей далеко не идеален и противостоит собственным демонам.

«Мы с самого начала решили, что не будем зацикливаться на одном персонаже или событии, – рассказывал создатель БоДжека, комик и писатель Рафаэль Боб-Уоксберг. – Особенно с учетом того, как много времени уходит на создание одного эпизода. Трудно сделать эпизод, посвященный актуальной теме, если он выйдет через полгода, когда все уже обсудят и забудут».

Долгий продакшен пошел «БоДжеку» на пользу – вместо попыток угнаться за трендами авторы сосредотачивались на более глобальных темах. Как жить дальше, если ты испортил жизнь другому человеку? Как добиться чего-то, когда даже самые близкие не воспринимают всерьез? Стоит ли оно вообще того или самое разумное – валяться на диване, втыкая в телик?

Параллельно с попытками возродить карьеру БоДжек постоянно размышляет о прошлом и вспоминает ошибки молодости. Например, как предал творческого партнера и автора идеи «Ржем с конем», когда того уволили из-за ориентации. Или как не помог справиться с внезапно свалившейся популярностью экранной дочери Саре Линн. Спустя примерно 20 лет Сара превратилась в женскую версию Маколея Калкина: поддалась всем соблазнам Голливуда и не развила успех. Теперь в новости она попадает только из-за скандалов.

БоДжек отчаянно боится признать, что считает жизнь полной катастрофой. На его примере авторы безжалостно показывают, как мечты часто приводят лишь к серьезным психологическим проблемам и разочарованиям. Слава оборачивается забвением, а молодость – боязнью смерти. Даже кумир маленького БоДжека, великий скаковой конь Секретариат, попадается на ставках, получает пожизненную дисквалификацию и совершает самоубийство. Его судьба – метафора взрослой жизни, в которой все далеко не так радужно, как в детских фантазиях или по телевизору.

Узнав больше о биографии и характере БоДжека, многие зрители сразу решают, что он страдает от недиагностированной депрессии, глушит ее алкоголем и скрывает за высокомерием.

«Я не могу сам поставить ему диагноз, – объяснил Боб-Уоксберг. – Для этого мне пришлось бы добавить в сюжет психиатра, который проанализировал состояние БоДжека. Но он грустный персонаж, и именно это в нем кажется мне самым интересным. В истории анимации было много счастливых идиотов, как Гомер Симпсон или Губка Боб.

Мне захотелось построить повествование вокруг грустного персонажа. Конечно, это не означает, что он постоянно пребывает в унынии. Но никто не бывает счастливым все время, и я рассказываю про персонажа, внутри которого есть тьма».

Из других телевизионных героев БоДжек больше всего напоминает Хэнка Муди – писателя-бабника из «Блудливой Калифорнии», который панически пытается справиться с профессиональными и личными провалами, а заодно переживает кризис среднего возраста. Но БоДжек в жалости к себе и стремлении к саморазрушению его часто превосходит. Анимационная параллельная вселенная предоставила авторам больше свободы, чем обычный мир.

«БоДжек совершает ужасные поступки, которые явно не вызвали бы отклика у зрителей сами по себе. – объясняет критик Эйден Харрис. – Никто из зрителей не срывал другу рок-оперу из страха, что тот затмит их достижения. Но многие в дружеских отношениях сталкивались с чувством незащищенности. Единицы убеждали впечатлительных незрелых друзей поучаствовать с ними в загуле, который закончился передозом.

Но многие боролись с зависимостями».

«БоДжек» –  это трагикомедия на сложные темы без готовых ответов

Спустя полгода с того самого письма Лизе Ханавальт «БоДжек, депрессивная говорящая лошадь» Боб-Уоксберг вернулся и все-таки уговорил ее нарисовать основных персонажей. Но кроме нее еще надо объяснить продюсерам, зачем снимать очередную сатиру на Голливуд.

Поначалу критики сомневались в «БоДжеке» именно поэтому: несмотря на необычный антураж, он казался вторичным шоу об интригах и страстях в мире кино и телевидения. Циничные боссы студий, назойливые папарацци, эксцентричные режиссеры и запутавшиеся в себе актеры – забавно наблюдать, как все эти типажи изображают животные в модных костюмах. Но не более того. Только через несколько сезонов журналисты, зрители и продюсеры полностью осознали, что Голливуд – лишь локация, которая создает контекст для драмы.

«Я позиционировал это шоу как смешное и нелепое, похожее на большинство анимационных сериалов, – объяснил Боб-Уоксберг. –  До этого в мире анимации не делали ничего настолько серьезного и эмоционального. Мы собирались запутать людей, чтобы они готовились к мультяшному ситкому, а в конце сезона думали: «Господи, почему я испытываю такие эмоции?»

Реализм «БоДжека» достигается, потому что вселенная этих пестрых животных вдруг полностью соответствует нашим представлениям об обычном мире. Результаты «Оскара», как в реальной жизни, во многом зависят не от художественных достоинств картины, а от раскрутки и влияния создателей. Менеджеры-хапуги пытаются замять любой скандал. Простые исполнители крутятся, чтобы выжить и сохранить карьеру. Тот, кто не успевает за бешеным ритмом и не соответствует негласным законам этого общества, сходит на обочину.

Во втором сезоне Дайен пытается разоблачить популярного ведущего Хэнка Гиппопотама, который домогается ассистенток. Авторы показывают ситуацию со всех сторон – подробнее, чем во многих документалках о реальных секс-скандалах. «БоДжек» не стремится к хэппи-эндам и комфортным развязкам: Гиппопотам оказывается слишком влиятельной личностью, и расследование Дайен сворачивается.

В 2015-м эту сюжетную линию посчитали сатирой на обвинения в сексуальном насилии против актера Билла Косби, но Боб-Уоксберга интересовало не разоблачение безразличного и коррумпированного общества. Но другое – почему писательница вообще впряглась в это дело без особых надежд на успех. Из чистого альтруизма, из сочувствия к жертвам, ради амбиций или ей просто хотелось считать себя хорошей? Почему все остальные отговаривают ее от расследования? Из беспокойства за ее будущее и карьеру или потому, что людям не хочется копаться в чужих проблемах?

Как говорит сам Боб-Уоксберг, «нет никаких готовых ответов: два человека могут посмотреть одну серию и прийти к абсолютно разным выводам».

Публичное осуждение абортов, неприятие асексуальности, культурная апроприация, показная благотворительность, попытки женщин пробиться в заточенном под мужчин мире – кажется, нет ни одной острой и неоднозначной темы, которую не осмыслили бы авторы «БоДжека». При этом – как и в случае с секс-скандалом Гиппопотама Хэнка – никаких выводов зрителям не навязывают. Каждый сам решает, что происходит. И заслуживает ли персонаж поддержки в конкретной ситуации.

Герои «БоДжека» страдают от нереализованных амбиций и токсичных родственников: например, Тодд мучительно пытается наладить отношения с отчимом, а Дайен выросла в патриархальной среде и теперь комплексует из-за постоянных издевок, которые терпела со стороны четырех братьев. Проблемы персонажей не кажутся надуманными или подогнанными под соответствующие социальные тренды. Наоборот, в них легко узнать обстоятельства собственного детства или травматичные ситуации, которые приходилось преодолевать по мере взросления.

В «БоДжеке» внутренние метания показаны без надрыва – как бы герои ни страдали и ни переживали, все как-то умудряются жить дальше. В этом сериал тоже похож на реальную жизнь – с помощью флэшбеков и повседневных разговоров внутренняя природа героев раскрывается даже более наглядно, чем через драматичные события или неожиданные повороты. Некоторые диалоги в «БоДжеке» при первом просмотре часто кажутся кринжовыми и откровенно комедийными. Лишь через некоторое время приходит осознание, что на самом деле за эксцентричными шутками скрываются глубокие мысли о личностях героев и устройстве мира вокруг.

Стиль «БоДжека» – идеальный баланс реализма и абсурда

Легенда «Клиники» Зак Брафф играет себя в серии, где несколько голливудских звезд попадают под завалы. Когда у них заканчивается еда, Джессика Бил предлагает его съесть. А обладательница «Эмии» Марго Мартиндейл во всех сезонах появляется исключительно с приставкой «характерная актриса». Эта деталь – подкол в сторону критиков, журналистов и зрителей, которые любят навешивать ярлыки и затем выстраивать вокруг них представление об исполнителе.

Реальные люди в «БоДжеке» часто предстают в необычном и даже странном виде. Например, автор «Над пропастью во ржи» Джером Сэлинджер, который в действительности уже умер на момент выхода сериала, прерывает добровольное изгнание и придумывает телевикторину с названием «Что знают звезды Голливуда? Знают ли они хоть что-то? Давайте выясним!»

Сэлинджер в реальной жизни ненавидел внимание и показуху. Но в сериале его образ выворачивается наизнанку: он настолько кайфует от звуковых эффектов, музыкальных перебивок и мелодраматичных поворотов, что до предела насыщает ими передачу. Так, в решающий момент викторины БоДжек может удвоить выигрыш, но если ответит неправильно, 50 тысяч долларов, которые иначе пошли бы на благотворительность, сгорят на костре в прямом эфире.

Сумасшедшая ситуация не мешает авторам сериала в той же серии выдать один из главных уроков сериала: никто не обязан быть счастливым, даже если с виду его жизнь кажется прекрасной. Миллионер БоДжек владеет огромным домом, переживает всплеск популярности после выхода книги и снимается в фильме про героя детства, но все равно страдает от глубокого чувства неудовлетворенности и в попытках заглушить его терзает себя и других. Кстати, от похожей проблемы, несмотря на оптимизм и жизнелюбие, страдает и Мистер Подхвост, который старается раствориться в отношениях и никак не решается признаться самому себе, что иногда жизнь – полный отстой.

Дурацкие гэги не мешают создателям «БоДжека» в каждой серии затрагивать «взрослые» темы, зато помогают не утонуть в мрачной рефлексии. К тому же другие персонажи воплощают целеустремленность и жизнелюбие, которых недостает БоДжеку: Принцесса Кэролин и мышка Миа Маккиббен обладают энергией и деловой хваткой, а Тодд и Мистер Подхвост постоянно запускают безумные стартапы типа январского магазина хэллоуинских товаров.

Абсурд проявляется и в том, что антропоморфные животные «БоДжека» периодически уступают инстинктам и действуют именно так, как в обычном мире ведут себя представители их вида. Например, Мистер Подхвост недоверчиво лает на почтальона в своем богатом районе. БоДжек в перерывах между размышлениями жует яблоки и морковь, а Принцесса Кэролин бегает на дорожке, подвесив перед лицом игрушечную мышь.

Один из главных воплощений хаоса и абсурда в сериале – второстепенный персонаж по имени Винсент Взрослый. Он выглядит как трое детей в плаще на плечах друг друга, но выдает себя за обычного мужчину. Странная внешность и очевидная инфантильность не мешают Принцессе Кэролин завести с ним отношения. Никто из персонажей, кроме БоДжека, не обращает внимание на детское лицо и неестественное телосложение Взрослого, что его, естественно, дико бесит.

Создатели грамотно разбавляют драматичные события безумными деталями. Это позволяет сбавить напряжение и делает «БоДжека» еще более реалистичным: ведь жизнь никогда не бывает только грустной или счастливой, трагичное в ней обязательно сочетается с весельем или нелепостью. Так сериал получился намного более смешным, чем другие драмы о жизненных трудностях, но намного более глубоким, чем большинство ситкомов, создатели которых редко углубляются в психологию героев.

Критик Эйден Харрис считает, что уникальное сочетание реализма и абсурда, драмы и комедии сработало исключительно благодаря анимации.

«Рисовка обеспечила творческую свободу, и сценаристы получили возможность создать шоу, где жизнь показана максимально разнообразно, – объясняет Харрис. – Игровой сериал никогда не достигнет ничего подобного – подобный стиль повествования выглядел бы неестественно с настоящими актерами. Однако анимация уже подразумевает, что на экране может произойти все, что угодно. Поэтому зрителям легко воспринимают разные оттенки реальности».

Секрет «БоДжека» именно в балансе: на каждую реальную личность в сериале приходится безумная сюжетная линия, на каждое травмирующее событие в жизни персонажа – веселое приключение, которое помогает развеяться. Пожалуй, в этом и заключается главная мораль сериала: как бы плохо все ни складывалось, обязательно наступит следующий день. Тот же принцип работает в обратную сторону – если кажется, что все слишком хорошо, скоро обязательно случится что-то плохое.

Боб-Уоксберг в шутку даже обдумывал реализовать этот мировоззренческий принцип еще и на метауровне: снять после мощного финального сезона еще один сезон похуже, как сделали создатели «Клиники». Так он показал бы, что и в жизни, и на экране за любым подъемом следует спад.

Эта двойственная философия «БоДжека» основывается на опыте самого Боб-Уоксберга, который после переезда в Голливуд одновременно испытал эйфорию и сильнейший приступ одиночества.

Вот как он сам описывает тот опыт: «Я жил в доме на Голливудских холмах, которым владел друг друга моего друга. Мне приходилось платить 800 долларов в месяц за престижное место в чулане этого прекрасного особняка. Среди ребят, которые снимали там комнаты, ходили слухи, что это третий по стоимости дом во всем Голливуде, что раньше там жил Джонни Депп. Помню, как смотрел оттуда на весь Голливуд и чувствовал себя на вершине мира. Но в то же время я никогда не ощущал себя настолько изолированным и одиноким. Так родился этот персонаж – парень, который живет в большом доме и вроде бы успешен, но все равно не чувствует себя счастливым».

Еще одна особенность «БоДжека» в том, что, затрагивая сложные и неоднозначные темы, авторы не скатываются в крайности: не заставляют жалеть персонажей, но и не демонизируют их. Многие критики сходятся: этот сериал прежде всего о принятии ответственности. БоДжек совершает разные глупости и порой даже надеется, что понесет за них наказание, но в итоге все равно остается один на один с многочисленными факапами. Ему было бы легче справиться с ошибками и провалами, если бы его публично отругали, но ближе к финалу сериала становится очевидно: только сам БоДжек, независимо от упреков или одобрения посторонних, должен разобраться, что для него правильно, а что нет.

Одна из самых мощных сюжетных линий на тему индивидуальной ответственности разворачивается в пятом сезоне, когда БоДжек посреди съемок сериала «Филберт» в припадке гнева под действием таблеток чуть не убивает свою девушку и напарницу по сцене Джину. Когда БоДжек приходит в себя, то в отчаянии хочет признаться в случившемся. Надеясь, что публичное порицание облегчит чувство вины. Но сам Джина против: так скандал на съемках затмит ее карьеру, и она навсегда запомнится девушкой, которую чуть не задушил БоДжек. Поэтому он делает вид, что ничего страшного не произошло и что они с Джиной по-прежнему встречаются – но все равно чувствует себя подонком.

В другой раз Тодд напрямую говорит БоДжеку, что «нельзя постоянно делать дерьмовые вещи, а потом чувствовать себя плохо, как будто это что-то исправит». БоДжеку было бы проще, если за некоторые поступки его отменят или посадят в тюрьму. Но этого не происходит – и он раз за разом остается наедине с грехами прошлого. «Ты и есть все неправильное, что с тобой происходит, – обращается к нему Тодд. – Это не алкоголь, не наркотики, не плохие вещи, которые случались в твоей карьере или когда ты был маленьким. Все дело в тебе, понятно?»

Еще одна фишка «БоДжека» – бесконечные эксперименты с форматами

В культовых сериалах иногда встречаются нестандартные эпизоды – с «бутылочной» структурой или с трипом за пределы привычной локации. Например, серия «Во все тяжкие», целиком посвященная охоте героев за мухой. Но «БоДжек» продвинулся в этом направлении дальше всех гигантов поп-культуры. Почти в каждом сезоне найдется серия, которая выделяется на фоне остальных, впечатляет новаторским подходом, балансирует на грани привычного телевидения и безумного эпатажа.

В одном из подобных эпизодов БоДжек по указанию пиарщиков отправляется для раскрутки фильма на проходящий под водой Тихоокеанский фестиваль. Главная сложность – кислородный шлем не позволяет разговаривать и лишает возможности нормально коммуницировать с окружающими. В том числе с подругой, которую он обидел и перед которой отчаянно пытается извиниться. В подводном мире под его опеку случайно попадает маленький морской конек – попытки вернуть его родным оборачиваются закрученным квестом-пантомимой. В конце немого приключения БоДжек догоняет подругу и передает ей извинения в записке, успев перед отъездом такси – но вода размывает чернила. Подруга уезжает, не узнав о его словах. И в эту секунду он замечает, что на шлеме была кнопка с голосом.

Пожалуй, две самые необычные серии посвящены страдающей от деменции матери БоДжека Беатрис, которую он ненавидит за травмы детства. В предпоследнем эпизоде пятого сезона «Стрела времени» повествование целиком ведется от ее лица: она давно путает реальность с вымыслом, а настоящее – с прошлым. Вместо сына она постоянно видит молодую служанку семьи, с которой ее муж когда-то закрутил роман. Она забеременела, и муж сам пришел просить Беатрис решить эту проблему. Вместо лица Беатрис мы неизменно видим дерганный клубок черных замазанных штрихов: словно ее индивидуальность вообще не важна или ее просто больно вспоминать. До этого Беатрис предстает деспотичной и скупой на эмоции женщиной, ответственной за комплексы БоДжека. «Стрела времени» раскрывает Беатрис так, чтобы зрителям больше не хотелось винить ее во всех бедах.

В шестой серии шестого сезона «Бесплатные чуррос» действие происходит в морге. Вся серия – это речь БоДжека об умершей матери, то есть практически похоронный стендап, поставленный одним-двумя планами без всяких перебивок. Никаких других героев, никаких перебивок, никаких сцен из прошлого, никаких других локаций. Только гроб, БоДжек и трибуна. Даже в анимационном сериале нужна большая смелость, чтобы посвятить целый эпизод монологу, поставив на паузу остальные линии. Именно такие ходы сделали «БоДжека» из просто мощного сериала революционным.

И это только самые явные примеры. Еще есть серии-антологии с несколькими разными историями, которые на первый взгляд никак не связаны с основным сюжетом. Одна из таких – ссора Принцессы Кэролин с Винсентом Взрослым из-за того, что у него есть другая семья (то есть родители). Разборка кошки-бизнес-леди с тремя детьми, выдающими себя за одного мужчину, кажется слишком нелепой, чтобы воспринимать ее всерьез, хотя она метко и лаконично раскрывает героиню. Принцесса Кэролин привыкла сама разбираться с любой проблемой, но в действительности настолько отчаянно нуждается в близости и заботе, что готова даже на отношения с долговязым ребенком в плаще.

Боб-Уоксберг и другие авторы никогда не стеснялись швырять персонажей во времени и пространстве. Дайен то сбегает от проблем в отношениях с Подхвостом в вымышленную страну Кордовию под видом благотворительной миссии, то отправляется во Вьетнам, чтобы проникнуться культурой предков, но – как всегда в сериале – не находит легких решений и комфортных ответов. Местным жителям она кажется американкой, а туристы, наоборот, принимают ее за местную.

Одна из самых необычных серий четвертого сезона называется «Руфи». Рассказчиком из далекого космического будущего в ней выступает прапраправнучка Принцессы Кэролин, так что технически весь эпизод – один большой флэшбек.

Исследуя внутренний мир и страхи БоДжека, авторы посвящают целый эпизод его кислотному трипу. Иногда следить за буйством красок, живых существ и геометрических фигур становится тяжеловато, но мощнейший концептуальный ход дополняет образ.

Подхвоста раскрывают через серию о вечеринках на Хэллоуин, которые он в разное время посещал с каждой из трех жен. Патологическая потребность в одобрении и боязнь одиночества у персонажа проявляются настолько отчетливо, что все эти вечеринки становятся повторением одних и тех же ритуалов.

***

Главная сила «БоДжека» – в цельности и разнообразии. Невероятно смешной и одновременно грустный. Серьезный, но легкий и не занудный. Абсурдный, но фиксирующий повседневность намного точнее, чем большинство произведений, стремящихся к реализму. Его невозможно описать в одном предложении, но при этом в любом моменте он остается собой – сериалом о жизни в самых разных проявлениях. Сериалом о том, как запутавшиеся мы пытаемся разобраться, что вообще происходит.

Василий Легейдо

Другие сериалы

Боевой конь читать онлайн Майкл Морпурго

Майкл Морпурго

Боевой конь

Посвящается Летиции

За помощь в создании этой книги я должен поблагодарить очень многих.

В первую очередь Клэр и Розалинду, Себастьяна и Горацио, ветеринара Джима Хайндсона.

Кроме того, мне очень помогли Альберт Уикс, покойный Уилфред Эллис и покойный капитан Баджетт, дожившие до почтенного восьмидесятилетнего возраста в приходе Иддесли.

ОТ АВТОРА

В местном клубе, расположенном в здании бывшей школы, под часами, неизменно показывающими без одной минуты десять, висит старая, запорошенная пылью картина. На ней — стройный рыжий конь с белым крестом на морде и одинаковыми белыми «гольфиками» на ногах. Он глядит удивлённо, будто только что вас заметил. Навострив уши, смотрит внимательно и немного задумчиво.

Для большинства жителей деревни, стекающихся сюда на приходские собрания, праздничные обеды и ужины, это просто конь, нарисованный талантливым, но совсем не знаменитым художником. Они так привыкли к картине, что не замечают её. Но если бы кто-то из них подошёл поближе, он бы заметил потемневшую медную табличку на раме:

…

«Джоуи»

Капитан Джеймс Николс, осень 1914

Лишь немногие в деревне помнят Джоуи, да и тех с каждым годом становится всё меньше. А ведь история этого коня, и тех, кто его знал, и той войны, на которой они сражались и умирали, стоит того, чтобы помнить.

ГЛАВА 1

Мои самые первые воспоминания довольно смутные: холмистые поля, темнота и сырость конюшни, шорох крыс, пробегающих по балкам под потолком. Но день ярмарки я помню очень хорошо. Тот ужас мне не забыть никогда.

Мне тогда было всего полгода. Я — нескладный длинноногий жеребёнок, никогда прежде не отходивший от матери дальше, чем на несколько футов, — вдруг оказался один. В шуме и гаме сельского аукциона нас разлучили навсегда. Она была крепкой рабочей лошадкой, уже немолодой, но с неизменным упорством и силой ирландского тяжеловоза. Мою мать продали в считаные минуты. Я хотел броситься вслед, но её увели за ворота, и я больше никогда её не видел. На меня покупатель долго не находился. Может быть, виной тому было бешеное отчаяние, с каким я кружил по площадке, надеясь найти свою мать, а может, никому на ярмарке не нужен был долговязый полупородистый жеребец — ни крестьянам, ни цыганам. Как бы там ни было, прошло немало времени, прежде чем торги закончились, стукнул молоточек и за минимальную цену я был продан и выведен в загон за воротами.

— Неплохое приобретение за три-то гинеи, а? Хорош, хорош, чертёнок.

Голос был резкий и неприятный. Говоривший был явно пьян.

Так я познакомился со своим новым владельцем. Я не называю его «хозяином», потому что хозяин у меня был только один.

Мой новый владелец спотыкаясь шёл ко мне с верёвкой в руках, а за ним плелись трое его приятелей с красными физиономиями. И у каждого тоже было по верёвке. Они сняли шляпы и куртки, закатали рукава и, посмеиваясь, стали приближаться ко мне. На меня ещё никогда не надевали верёвку, и я стал отступать, и отступал до тех пор, пока не упёрся в доски загона. Они разом бросились на меня, но я ускользнул, пронёсся мимо них к середине площадки и развернулся, готовый к новому раунду. Теперь они не смеялись. Я закричал, надеясь, что мать услышит меня. Она услышала — и отозвалась откуда-то издалека. Я бросился на её голос, пытаясь то ли перепрыгнуть через ограду, то ли пробить её грудью, но зацепился передней ногой, и тут меня поймали. Меня схватили за гриву и хвост, затянули верёвку на шее, повалили на землю и сели сверху. Я рвался, пока хватало сил, отчаянно бился всякий раз, когда мне казалось, что они ослабили хватку. Но их было слишком много. Они были сильнее. На меня надели недоуздок и затянули ремешки.

— Значит, ты у нас с характером, — ухмыльнулся мой владелец, туже затягивая верёвку. — Ну ничего, мы тебя пообломаем. Сколько ни артачься, а будешь у меня с руки есть как миленький.

Меня вытащили из загона и привязали к заднему борту телеги короткой верёвкой, так что на каждом повороте я чуть не сворачивал шею. К тому времени, как мы свернули на дорожку к ферме, пересекли мост и подошли к конюшне, которая на долгое время должна была стать моим домом, я был весь взмыленный, а ремешки недоуздка растёрли мне всю морду. И в тот первый вечер на новом месте единственное, что меня утешило, было сознание: я здесь не один. Старую лошадку, которая тащила телегу с ярмарки, выпрягли и отвели в соседний денник. Проходя мимо, она заглянула ко мне и тихонько заржала. Я хотел броситься к ней, но мой новый владелец ударил её кнутовищем с такой силой, что я отпрянул и прижался к дальней стене.

— А ну пошевеливайся, старая кляча! — заорал он.  — Хитрая ты бестия, Зоуи. Даже не думай учить своим фокусам нашего карапуза.

Однако я успел увидеть в её глазах доброту и сострадание, и мне стало как-то спокойнее.

Не оставив мне ни еды, ни воды, он шатаясь пошёл к дому. Потом я услышал хлопанье дверей и крики, а через некоторое время — торопливые шаги и взволнованные голоса. У моего денника появились женщина и мальчик. Последний долго внимательно разглядывал меня, а потом расплылся в счастливой улыбке и сказал:

— Мама! Из него получится отличный, смелый конь. Гляди, как он держит голову. Ой, гляди, он весь мокрый. Можно, я его оботру?

— Нет, Альберт. Отец велел его не трогать, — ответила мать. — Он сказал, что хочет проучить его, что ему невредно поголодать и помёрзнуть.

— Но, мама, — возразил Альберт, отодвигая засов, — ты ведь знаешь: когда отец выпьет, он сам не понимает, что говорит. И он всегда напивается в день ярмарки. Ты сама говорила не обращать на него внимания, когда он такой. Давай ты покормишь Зоуи, а я позабочусь о жеребёнке. Ну разве он не прелесть? Такой рыжий, гнедой — так кажется говорят? И только посмотри, какой у него крест на морде. Ты видела хоть одного коня с таким ровным белым крестом? Видела? Когда он подрастёт, я буду на нём ездить. И никто не сможет с ним потягаться — никто во всём приходе, даже во всей стране!

— Пока рано об этом думать, Альберт, — ответила мать. — Тебе только исполнилось тринадцать. Да и он ещё совсем малыш. К тому же отец запретил тебе к нему подходить, так что, если он тебя здесь поймает, не приходи ко мне жаловаться.

— Но зачем он тогда его купил? Мы же хотели телёнка. Он поехал на ярмарку покупать телёнка, разве нет? Чтобы его выкормила наша Ромашка.

— Да, малыш, но твой отец иногда сам не понимает, что делает. Он говорит, жеребёнка хотел купить старина Истон, а после ссоры из-за межи твой отец готов на всё, чтобы ему досадить. Вот и жеребёнка купил, лишь бы он не достался Истону. Так мне кажется.

— А я рад, что он его купил, — сказал Альберт, снимая куртку и медленно подходя ко мне.  — Пусть даже по пьяни, но это лучшее, что он до сих пор сделал.

— Не говори так. Ты ведь знаешь, отцу нелегко пришлось, — сказала мать. Но в её голосе чувствовалась неуверенность.

Альберт был с меня ростом. Он говорил со мной так ласково, что я совсем успокоился и без всякого страха ждал, когда он подойдёт. Я вздрогнул, когда он меня коснулся, но тут же почувствовал: он не сделает мне ничего плохого. Он стал гладить мне спину, потом шею и не замолкал ни на минуту. Он сказал, что я вырасту и стану самым умным конем на всём белом свете и мы вместе будем ходить на охоту. Альберт досуха вытер меня курткой и смочил солёной водой ссадины на морде. Потом принёс сена и ведро чистой холодной воды. И всё время разговаривал со мной.

Когда Альберт собрался уходить, мне захотелось поблагодарить его. Я заржал, и он как будто меня понял: широко улыбнулся и погладил меня по носу.

— Мы с тобой подружимся, — сказал он. — Я назову тебя Джоуи, потому что Джоуи рифмуется с Зоуи, и ещё потому, что тебе, кажется, подходит это имя. Спи спокойно, я приду утром. И ни о чём не волнуйся, я обещаю заботиться о тебе. Сладких снов, Джоуи.

— Ты зачем с ним разговариваешь? — донёсся уже снаружи голос его матери. — Он всё равно не понимает. Лошади — глупые. Глупые и упрямые, так говорит твой отец, а он всю жизнь возится с лошадьми.

— Ну и что? Он их совсем не понимает, — возразил Альберт. — Мне даже кажется, он их боится.

Я подошел к двери и поглядел, как Альберт и его мать шагают в темноте к дому. Я понял, что нашёл настоящего верного друга — такого, которого можно встретить только раз в жизни. Зоуи высунула морду из своего денника, попыталась коснуться меня носом, но не смогла.

ГЛАВА 2

Длинные суровые зимы сменялись тёплым летом, и мы с Альбертом были неразлучны. У мальчишки и молодого жеребёнка немало общего, и не только нескладная наивность.

Всё время, свободное от уроков и работы на ферме, Альберт проводил со мной. Мы вместе отправлялись за холмы на болотистую равнину у реки Торридж, и там — на единственном ровном участке в округе — он меня тренировал. Сначала пускал меня шагом, потом рысью, заставлял делать повороты. На обратном пути он разрешал идти как мне вздумается, и я научился подходить на его свист — не из страха или покорности, а просто потому, что всегда был рад подбежать к нему. Этот свист, похожий на крик совы, я не забуду никогда, и только на него я готов бежать, что бы ни случилось.

Когда же Альберт был занят, я оставался один. Старушка Зоуи целыми днями трудилась в поле: пахала и боронила землю. Летом было ещё терпимо. Потому что я видел её и мог позвать, если станет совсем грустно, — Зоуи всегда отзывалась. Но зимние дни в тёмной конюшне взаперти были невыносимы. Я только и ждал, когда придёт Альберт.

Он сдержал своё обещание: заботился обо мне и как мог защищал от отца, который оказался не так страшен, как я думал вначале. Он старался меня не замечать, а если и поглядывал на меня, то только издали. Иногда он даже пытался ласково заговорить со мной, но я всё равно ему не доверял: слишком врезалась в память наша первая встреча. Я не подпускал его близко и, если он появлялся в поле, убегал подальше и становился так, чтобы Зоуи была между нами. Но по вторникам он всегда возвращался пьяным, и Альберт под любым предлогом приходил ко мне на конюшню, чтобы защитить меня, если потребуется.

Однажды осенью, на третий год моей жизни на ферме, Альберт как обычно отправился в деревенскую церковь звонить в колокола. И поскольку это был вторник, он на всякий случай оставил меня в одном деннике с Зоуи.

— Так будет надёжнее. Отец побоится тебя тронуть при Зоуи, — объяснил он, а потом облокотился на дверь денника и стал рассказывать о трудностях звонарного дела.

Ему доверили второй большой колокол, потому что увидели: у него хватит сил, чтобы с ним справиться. Ещё бы! Он скоро станет самым крепким парнем в деревне. Альберт гордился своей работой на колокольне. А мы с Зоуи, стоя бок о бок в конюшне, когда начинали сгущаться сумерки, слушали, как плывёт над полями чистый звон шести колоколов, и думали о том, что ему есть чем гордиться. Это самая благородная музыка на свете, ведь она предназначена для всех.

Должно быть, я задремал и не заметил, как он подошёл. Но внезапно я увидел свет фонаря и услышал лязг засова. Сперва я подумал, что Альберт вернулся, но колокола продолжали звонить. А резкий голос отца Альберта, какой у него бывал по вторникам после ярмарки, окончательно убедил меня, что это не мой юный друг.

Он повесил фонарь на крюк над дверью и пошёл ко мне пошатываясь. В руке у него был кнут.

— Ну что, аристократ, — сказал он, и в голосе его слышалась нескрываемая угроза, — я тут поспорил с приятелями, что научу тебя пахать. Эти в «Джордже» — Истон и другие — думают, я с тобой не совладаю. Но я им докажу. До сих пор ты как сыр в масле катался, но хватит с тебя: будешь работать, как полагается. Сейчас подберу на тебя хомут, а завтра начнём пахать. Сам решай: по-хорошему или по-плохому. Будешь артачиться, в кровь выпорю.

Зоуи хорошо знала своего хозяина и предупредила меня коротким ржанием. Впрочем, это было не нужно: я и так всё понял, когда увидел вскинутый кнут. Сердце у меня заколотилось как бешеное. Я до смерти перепугался, сообразил, что бежать некуда, и тогда развернулся и что было сил ударил его копытом. Он закричал, рухнул на пол и пополз из конюшни, волоча ногу и осыпая меня проклятиями.

На следующее утро Альберт пришел в конюшню вместе с сильно хромающим отцом. У каждого в руках был хомут. Я заметил, что Альберт плакал — на побледневших щеках виднелись разводы. Они остановились перед денником, и я с удовольствием отметил, что мой Альберт уже выше отца, лицо которого покрыто морщинами и перекошено от боли.

— Благодари мать, — сказал отец Альберту. — Я бы его ещё вчера пристрелил, если б она не отговорила. Этот дьявол меня чуть не убил. Так что слушай внимательно: если через неделю он не будет пахать как по струнке, я его продам — и точка. Говоришь, можешь с ним справиться — давай. Всё в твоих руках. Но знай: это твой последний шанс. Меня-то он к себе не подпускает, мерзавец. И мне от сумасшедшего коня никакого толку. Если ты за неделю не приручишь его и не научишь пахать, попрощаешься с ним, понял? Сколько можно держать дармоеда? Плевать мне, каких он кровей, будет пахать, как все. И заруби себе на носу: если я проиграю пари, я продам этого коня.

С этими словами он бросил хомут на пол, повернулся и пошёл от денника.

— Отец, — твердо сказал Альберт, — я научу Джоуи пахать — честное слово! Только обещай, что ты больше никогда на него руку не поднимешь. С ним так нельзя, поверь мне. Я знаю его как родного брата.

— Научи его пахать, остальное меня не волнует. Мне всё равно, как ты это сделаешь. Но я к твоему дьяволу близко не подойду. Только если пристрелю сперва.

Альберт вошёл в мой денник, но не заговорил со мной ласково, не стал меня утешать, а строго посмотрел мне в глаза и сказал:

— Это было очень глупо, Джоуи. Никогда больше так не делай. Если не хочешь погибнуть, никогда не лягай людей. Понял? Отец не шутит. Он действительно собирался тебя пристрелить, и только мама его остановила. Это она тебя спасла. Меня он не слушает, никогда не слушал и никогда не будет слушать. Так что запомни, Джоуи: больше так не делай. Ну ладно, Джоуи, — продолжал он уже мягче, — у нас с тобой одна неделя. И тебе придётся научиться пахать. Я знаю, что в тебе течет хорошая кровь и для тебя тащить плуг оскорбительно, но ничего не поделаешь. Мы с Зоуи тебя научим. Тебе будет очень трудно — особенно трудно, потому что ты слишком изящно сложен и ещё не до конца оформился. И к концу недели ты наверняка будешь относиться ко мне гораздо хуже. Но тут дело нешуточное. Раз отец решил, он так и сделает. Никогда не отступит. Он в самом деле продаст тебя или пристрелит, если проиграет пари.

В то же утро, когда предрассветный туман ещё не рассеялся, Альберт отвел нас на Старую гать. Там бок о бок со старушкой Зоуи я стал учиться работать в поле. Мы были впряжены вместе. Хомут болтался у меня на плечах и начал натирать, как только мы приступили к работе, ноги увязали в земле. Альберт не переставая кричал и щёлкал кнутом каждый раз, когда я останавливался, отклонялся в сторону или недостаточно старался (он всегда чувствовал, когда я стараюсь, а когда нет). Таким я его ещё не видел. Это был не добрый, милый Альберт, нашёптывавший мне ласковые слова. Нет, этот Альберт стальным голосом отдавал команды, и его нельзя было ослушаться. Зоуи подалась вперёд и тянула молча, опустив голову и твёрдо упираясь ногами. Ради неё, и ради самого себя, и ради Альберта тоже, я налёг на хомут и стал тащить изо всех сил. За эту неделю я научился самому основному, что нужно знать рабочей лошади. К концу дня всё тело у меня болело, но наутро, после крепкого сна, я снова был бодр, свеж и готов к работе.

С каждым днём у меня получалось всё лучше, и вскоре мы с Зоуи пахали почти на равных. Альберт всё реже щёлкал кнутом и снова стал говорить со мной ласково. К концу недели стало ясно, что я снова заслужил его расположение. Однажды после обеда, когда мы закончили пахать Старую гать, он отстегнул постромки, обнял нас за шеи и сказал:

— Ну вот, теперь всё в порядке. Вы не зря старались. Я не хотел вам говорить заранее, чтобы зря не тревожить, но сегодня отец и Истон наблюдали за нами.  — Он почесал нас за ушами и погладил по мордам. — Отец выиграл пари. А за завтраком он мне говорил, что, если мы сегодня допашем поле, он тебя простит и разрешит остаться. Так что ты, Джоуи, сам себя спас. Ты молодец, я так рад за тебя, что готов расцеловать. Только я не буду этого делать — вдруг они ещё смотрят за нами. Но теперь отец тебя не продаст. Я в этом уверен. Он человек слова… по крайней мере, когда трезвый.

Несколько месяцев спустя, когда мы скосили сено на Большом лугу и возвращались домой по усыпанной листьями дорожке, Альберт впервые заговорил о войне.

Он внезапно перестал насвистывать, оборвав мелодию на середине, и сказал:

— Мать говорит, что будет война. Не знаю, из-за чего — вроде убили какого-то герцога. Честно говоря, я не понимаю, что в этом такого особенного, но мать говорит: войны не миновать. И всё же нас с вами она не коснётся. У нас-то будет всё по-прежнему. Мне всего пятнадцать, и мать говорит, меня не заберут. Но знаешь, Джоуи, если в самом деле будет война, я бы хотел, чтобы меня взяли. Я бы стал отличным солдатом. Только представь меня в форме! И маршировать под барабанный бой — это же здорово. Ты меня понимаешь, Джоуи? Кстати, из тебя вышел бы отличный боевой конь. Если ты проявишь столько же упорства на войне, сколько в поле — а я в этом не сомневаюсь, — мы с тобой вернёмся героями. Честное слово, Джоуи, если мы с тобой пойдём на войну, немцам крышка!

Однажды жарким летним вечером, после пыльного и душного дня в поле, я жевал распаренные отруби и овёс, а Альберт вытирал меня пучком соломы и говорил о том, сколько отличной соломы мы заготовили на зиму и как хорошо будет пшеничной соломой крыть крышу, и тут я услышал тяжёлые шаги его отца. Он шёл к нам через двор и орал во всё горло:

— Эй, мать! Иди сюда! — Голос был трезвый и решительный. Я понял, что сейчас он меня совсем не боится. — Началась война! Я только что из деревни — там сказали: объявлена война. К ним сегодня днём приезжал почтальон и рассказал подробности. Эти черти вошли в Бельгию. Теперь уж никаких сомнений. Вчера в одиннадцать часов мы объявили немцам войну. Мы им покажем. Так покажем, что больше никогда на чужую землю не сунутся. Отделаем их за пару месяцев. Они думают, что если английский лев спит, так его можно не бояться. Но мы их проучим. Так проучим, что надолго запомнят.

Альберт замер и уронил пучок соломы на землю. Мы вместе отступили к конюшне. Мать Альберта стояла на крыльце. Она закрыла рот рукой и сказала едва слышно:

— Господи! О Господи!

РИСОВАННЫХ | определение в кембриджском словаре английского языка

Примеры конных

конных

Его воздушные шары приводились в действие с лошадей, — запряженных повозок, с железнодорожных вагонов и даже с палуб лодок.

Из журнала Slate